СОКОЛОВ Вениамин Сергеевич

"Какой матерый человечище!". Думаю, нет особой нужды напоминать, кем и о ком сказаны эти слова. Предлагаю другое: попробуйте в ближайшем вашем окружении или вообще среди известных вам людей назвать тех, кого можно было бы измерить такой меркой. Сбавим немножко в требованиях, Лев Толстой действительно глыба. Но, видимо, и в этом случае большинство из нас затруднится с ответом. Не исключаю, что сама постановка вопроса вызовет у некоторых недоумение. А так ли уж действительно естественна постановка этого вопроса?! Не слишком ли мы привыкли к ординарности окружающих нас людей, к обыденности существования? И если "да", то почему?

Нуждается ли социалистическое общество в таких "человеках"? Может быть, социализм - такое общественное устройство, где человек не может и не должен выделяться? "Делай, как все!" - не на этом ли принципе построена вся наша педагогическая и общественная практика?! Не отсюда ли берет истоки современная житейская мудрость: "Не высовывайся", "Что, тебе больше всех надо?", "Всякая инициатива наказуема".

Куда нам двигаться дальше? Считать эту мудрость нормой и заботиться о ее углублении и укреплении? Или... Вопрос не праздный. Посмотрите, с каким ожесточением представители официальной педагогики ведут войну с энтузиастами и сторонниками педагогики сотрудничества. Что они отстаивают и защищают? Вот эту самую мудрость пескаря, философию бескрылого исполнителя. И ведь, к сожалению, с успехом защищают. Достаточно посмотреть, кому принадлежат многие из ключевых позиций в реорганизованных министерствах просвещения, чтобы отбросить всякие сомнения в успешности их псевдодеятельности.

Так что же, нашему обществу действительно не нужны неординарные личности? Вернемся к первоначальному вопросу. Как я сам на него смогу ответить?

Из публикаций последнего времени самый сильный общественный резонанс вызвала повесть Д. Гранина "Зубр", в которой живописуется "человечище" Тимофеев-Ресовский. Характерно и название повести - речь идет о вымирающей реликтовой породе. В течение 25 лет мне довелось общаться и наблюдать человека подобной породы - Михаила Алексеевича Лаврентьева. Это был могучий характер, покоившийся на твердой нравственной основе. На мой взгляд, главное в нем было не высочайший профессионализм ученого и организатора, а именно нравственное содержание, нравственная направленность его деятельности. Это не значит, что он мог служить образцом для подражания во всех своих проявлениях; с позиции обыденной морали он был во многих отношениях уязвим. Но не в этом была его суть. Он был и для тех, кто его знал, останется образцом служения Отечеству. Широта взгляда, смелость и решительность, игнорирование конъюнктурных соображений - полная противоположность приспособленцам, еще и сейчас определяющим в значительной мере наш общественный климат.

Только один штрих. Еще в конце 60-х годов он публично называл тогдашних министров просвещения и высшего образования врагами народа. Тем самым оценивая и состояние системы образования, и меру личной ответственности этих руководителей. Для него самого, по-видимому, никогда не существовало проблемы: брать на себя ответственность или не брать. Мера личной ответственности определялась осознанием общественного долга, а не мелкими соображениями, как бы занять следующую ступеньку в должностной иерархии.

Не могу умолчать и о ближайших соратниках М. А. Лаврентьева по созданию Сибирского отделения Академии наук СССР А. А. Трофимуке и С. А. Христиановиче, ныне здравствующих и по-прежнему энергично радеющих на поприще служения Отечеству. Это люди поступка. Так они работали и работают с молодежью. И никаких специальных воспитательных мероприятий и бесед. "Тигр еще не тигр, если он не попробовал сырого мяса",- любимая поговорка С. А. Христиановича.

Так прав или не прав Д. Гранин, таким образом назвав свою повесть? Мне кажется, что слишком много оснований считать его правым. И дело здесь не только и не столько в генеалогии, сколько в общественной практике. Пережитое нашей страной за 70 лет - войны, которые, как известно, уносят из жизни не худшую часть общества, репрессии 20-30-х годов - можно уподобить пожару в тайге, когда погибает настоящий лес, а на пожарищах в первое десятилетие вырастает то, что лесоводы называют сорняком,- осина, береза и тому подобное. Восстановление настоящего леса происходит весьма не скоро и с большим трудом. Все эти рашидовы, чурбановы, щелоковы - разве это не сорняк, который глушил здоровую молодую поросль и насаждал свою мораль, свой взгляд на человека и общество? Но дело не только в этих конкретных лицах и их взглядах. Дело в системе, которую они в известной степени представляли, системе, которая отводила человеку роль исполнителя всякого рода задач - от военных до производственных. В этой системе постепенно сложилась та педагогическая практика и та псевдонаучная педагогика, с которой мыслящая часть нашего общества начала решительную войну. В связи с этим, думается, уместна еще одна аналогия. В дореволюционной России роль школы сводилась к учреждению, где небольшая часть населения могла приобретать основы научных знаний. Формирование личности, характера происходило целиком под воздействием социальной среды, всего жизненного уклада, то есть под воздействием массы случайных факторов. Так, как это происходит в дикой тайге, где можно часто встретить могучие красавцы деревья, резко выделяющиеся из своего окружения и выросшие такими в силу случайного совпадения целого ряда обстоятельств. Не так ли и в старой России из гущи народной появлялись те самые "человечища", о которых мы ведем речь,- и Ленин, и Горький, и Шаляпин, и Русланова, и Ильюшин, и многие, многие другие.

А сейчас? С тайгой мы в основном разделались, заменив ее аккуратными лесопосадками. Здесь все должно быть ровненько, гладенько, по линеечке, ничто не должно высовываться. Школа здесь при всеобщем обязательном среднем образовании - главное действующее лицо. Учитель же - главный исполнитель. Он своего рода обрубщик сучьев и сортировщик. И никаких особых требований к этому ремесленнику - зачем ему знать, что несет в себе каждое существо, каковы его возможности; его забота - каждый должен быть, как все. И растет при таком догляде унылое, ровное однообразие - глазу не на чем остановиться. Правда, еще кое-что от тайги осталось, о чем свидетельствует появление, по крайней мере, в литературе, Ч. Айтматова, В. Шукшина, В. Распутина, В. Астафьева. Что же дальше?

Если нам нужны личности, не назад же к тайге нам возвращаться?! К счастью, аналогию можно продолжить - человечество выработало великолепную форму - парки. Речь идет о действительных парках, в создании которых принимают участие ученые, художники, архитекторы, в которых каждое растение, каждое дерево, будучи индивидуальным, входит естественным образом в общий ансамбль. Будущее нашего общества в этом аналоге. И, кажется, мы на пороге решительного поворота к этому будущему.

С большим удовлетворением прочитал в "Учительской газете" за 23 августа проект "Концепции общего среднего образования", вобравший в себя и марксистское понимание сущности человека, и основные принципы теории развивающего обучения и воспитания, и практические наработки педагогики сотрудничества. А главное - проект декларирует принципиальный разворот к человеку, как цели всякой деятельности, так и меры ее успешности. Так что же - "Ура, мы ломим, враг бежит!"?

Думаю, ликовать еще слишком рано. Та же "Учительская газета" в июле этого года опубликовала декларацию "Основные принципы единой трудовой школы", с которой А. Луначарский выступил 16 октября 1918 года. Практика сегодняшней школы ненамного больше приблизилась к этим принципам, по сравнению с той школой, против которой выступали и Ленин, и Луначарский. И сегодня слишком много предстоит новым (!) принципам и новой школе. Но мы были бы плохими марксистами, если бы ограничились только этим сопоставлением. Г. В. Плеханову принадлежит высказывание о том, что понимает общественное "развитие не тот, кто открывает в нем борьбу нового со старым, а тот, кто умеет объяснить себе, откуда взялось старое (которое тоже ведь было когда-то новым); почему оно не удовлетворяет в данное время новаторов; чем обусловливается ход и от чего зависит исход борьбы новаторов с консерваторами". Было бы наивным и антиисторичным считать, что принципы, изложенные в декларации Луначарского, полностью не реализовались из-за чьего-то злого умысла (хотя возможность подобного явления нельзя полностью отрицать) или по причине господства командно-административной системы. Ведь и сама система возникла в силу целого ряда исторически обусловленных причин и объективных обстоятельств. А не только в силу скверного характера И. Сталина.

Социалистическое общество, родившееся в полуфеодальной, преимущественно крестьянской полуграмотной стране, должно было, как писал Ленин, пережить целую историческую эпоху переходного периода, одна из основных задач которого состояла в повышении культурного уровня всего населения. Ленин отмечал талант нашего народа, но вместе с тем, по свидетельству М. Горького, говорил и о том, что это народ ленивого ума. Естественно, речь идет не о генетически обусловленном свойстве, а о свойстве, вызванном тем самым полуфеодальным образом жизни. Гений Ленина проявился не только в том, что увидел необходимость в условиях диктатуры пролетариата решения задач, которые другие народы разрешили в условиях капитализма (в частности, воспитание грамотного, дисциплинированного, ответственного, профессионально подготовленного работника), но и нашел адекватную этой задаче в условиях России экономическую и политическую форму. Его преемники, выдвинув на первый план задачи создания социалистической экономики и защиты страны от внешней угрозы, сузили задачу культурной революции, подчинив ее первым двум.

Целый ряд других обстоятельств, в частности, необходимость централизации всех ресурсов из-за их крайней ограниченности и угроза второй мировой войны, определили не только формирование так называемой командно-административной системы, но и сущность всей образовательной системы страны, в которой главным стало формирование и подготовка профессионально компетентного работника. Справедливости ради необходимо отметить, что к середине 50-х годов наша образовательная система с этих позиций стала лучшей в мире. Недаром после запуска нами первого в мире спутника американский конгресс, изучив нашу образовательную систему; принял в 1958 году закон об образовании в целях национальной безопасности.

А у нас? У нас "заработали" закономерности того самого пожарища - к руководству страной и образованием стали приходить люди невежественные, технократически самоуверенные, начались явления регресса. Школа и вузы все в большей степени начали отставать от запросов общественного развития, даже в деле профессиональной подготовки. Тем самым усугубляя и в какой-то степени определяя противоречия и проблемы периода, получившего название застойного.

К счастью, человеческое общество никогда не бывает однородным и единоверным. Есть ведущие тенденции, есть определяющее большинство. Но есть и то, что зреет годами в сторонке, есть инакомыслие и критический взгляд на вещи. Несмотря на справедливую критику, обрушившуюся в последние годы на общественные науки и их служителей, все же и здесь мысль не полностью уснула, были и есть и в этой области общественного интеллекта исследователи, мыслители и борцы. Кроме того, нельзя забывать, что и в этот период шло количественное накопление не только материальных ценностей, но и духовный интеллектуальный рост. Досаду, если можно так выразиться, вызывает не их полное отсутствие, а несоответствие этого роста нашим возможностям и потребностям. Одним словом, мне кажется, что та историческая эпоха, о которой говорил Ленин, растянувшись на несколько десятилетий, завершается. Мы накопили огромный материальный и интеллектуальный потенциал, приобрели уникальный общественно-политический опыт, осознали свое место в исторической цепочке человеческого бытия и в современном мире. Всем предыдущим опытом подготовили то, что носит название "перестройка".

В этом переходе ключевая роль принадлежит системе образования, развитие которой должно идти опережающе и которая должна аккумулировать в себе все лучшее, передовое как в духовной, так и в материальной культуре. Но для этого ее саму нужно решительно перестроить. Вроде бы уже и взялись за ее переделку - и постановлений напринимали, и Пленум провели, и концепции публикуем, а осязаемых успехов пока не ощутили. Пять лет говорим и пишем о реформе средней школы. Дело, конечно, в том, что проблемы, назревавшие десятилетиями, одним махом не разрешить. На это тоже нужны годы, и даже многие годы. Но думается, что медлительность обусловлена еще некоторыми важными обстоятельствами.

Первое. Мы еще в полной мере не осознали необходимость коренной перестройки, а тем более стратегии и тактики, содержания и формы. Проявляется это многолико, повсеместно и постоянно. Разве преодолен нами остаточный принцип материально-технического обеспечения школ и всей системы образования? Разве не доверяем дело перестройки людям, которые предыдущей своей деятельностью полностью скомпрометировали себя на этом поприще? Разве пресса, телевидение, радио под прикрытием гласности всегда выступают с конструктивных позиций? Против чего - более или менее понятно. А за что? Не слишком ли далеко мы заходим в заигрывании с молодежью, потакая безвкусице, безделию, безответственности, индивидуализму? И все это под видом борьбы за демократию и плюрализм мнений.

Вот телевидение ведет рассказ об опальных якобы поэтах-певцах. Звучит такая песня: "Я тот, кто спрятался за дверью, я тот, кто мог пойти, но не пошел, я добрый, но добра не сделал никому..." - и т. д. И все это подается под соусом, как трудно этим "талантам" жилось в застойное время, а теперь, мол, они расправляют плечи. А во имя чего? Ведь индивидуализм, воздвигнутый на эгоизме и эгоцентризме,- это нечто другое, нежели всесторонне развитая личность, выросшая в коллективном труде и деле. Надо бы нам получше научиться отличать эгоцентризм, индивидуализм, гипертрофированное самолюбование от действительного богатства человеческой личности. Когда нас призывают перенимать опыт организации учебного процесса у США, Японии, когда раздаются голоса за открытие у нас частных школ, создание системы элитарных учебных заведений (исподволь они у нас все равно существуют), не свидетельствует ли это о непонимании принципиальных различий?

Частная собственность предоставляет огромные, а подчас неограниченные возможности для развития индивидуальных способностей, свойств характера отдельного человека. Но частная собственность принципиально разъединяет людей. Капитализм последних десятилетий проявил удивительную и во многом неожиданную не только живучесть, но и динамизм, гибкость, эффективное использование возможности научно-технической революции. Неизмеримо возросли требования к человеку как к работнику, его профессиональной компетентности, а через это к его общекультурному развитию и уровню образования. И капиталистическое общество выделяет необходимые средства и возможности для этой цели, так как без этого оно не сможет дальше существовать. Означает ли это, что изменилась сама сущность этого общества? Прибыль и только прибыль - так было, так и осталось. А человек в массе своей, ставший теперь наемным работником - пролетарием, остается в замкнутом круге неразрешимого противоречия - производитель-потребитель.

В мае этого года я был в ФРГ, участвовал во многих встречах и дискуссиях преимущественно вокруг нашей перестройки. В Мюнстерском университете один из профессоров после общей дискуссии в узком кругу сказал нам: "Зачем вы так много усилий тратите на развитие производства, повышение производительности труда и тому подобное? Ведь у вас есть другие этические ценности, чего у нас никогда не будет".

В этой связи хочу еще раз упомянуть опубликованную концепцию среднего образования. Она действительно нацелена на закрепление и дальнейшее развитие наших главных этических завоеваний, действительных завоеваний, несмотря на все издержки пройденного нашей страной пути. Однако само ее содержание требует, безусловно, отдельного разговора.

Второе. Разрабатывая программы перестройки образования, мы как-то в стороне оставляем главный вопрос - а кто ее будет практически осуществлять, где тот учитель, который реализует на практике эту великолепную концепцию? Спорим об учебных программах, пишем о плохих учебниках, а ведь суть проблемы не в них. Если бы в школе был талантливый, творческий, раскрепощенный учитель, то при современных информационных возможностях он при любых учебниках и программах с успехом мог бы выполнить свою задачу. И наоборот, хороший учебник может родиться только из практики такого учителя.

Проблема учителя сегодня является ключевой. Надо честно признать, что завет Ленина о народном учителе мы не выполнили. Как писал Ленин? "Народный учитель должен у нас быть поставлен на такую высоту, на которой он никогда не стоял и не стоит и не может стоять в буржуазном обществе. Это - истина, не требующая доказательств. К этому положению дел мы должны идти систематической, неуклонной, настойчивой работой и над его духовным подъемом, и над его всесторонней подготовкой к его действительно высокому званию и, главное, главное и главное - над поднятием его материального положения".

Ни одно из этих положений нами не достигнуто. На мой взгляд, в рамках стратегии перестройки образования мы должны разработать целевую государственную программу "Учитель", положив в ее основу это ленинское завещание.

Да, конечно, в первую очередь нужно раскрепостить сегодняшнего учителя, научить его пользоваться предоставленной свободой, чтобы те крупицы таланта, которые еще теплятся в школе, не только сохранить, но и начать умножать.

Наше общество нуждается в ярких, сильных личностях. И чем дальше, тем больше будет нуждаться. Ведь и дело перестройки медленно набирает обороты в значительной мере из-за нехватки этих людей. Но это означает, что такие люди в первую очередь должны появиться, и появиться в школе среди учителей. Талантливый, свободный в своем поиске, грамотный, пытливый и ищущий, уважающий себя и уважаемый, с огромным личным достоинством - такой учитель нам нужен. Это должна быть интеллектуальная элита нашего общества, с наивысшим уровнем оплаты, с гарантированными условиями для творческого труда. Об этом должно позаботиться государство и общество.

Ну а молодежь?! Как всегда бывало в истории Отечества, молодое поколение на такие призывы откликалось новыми подвижниками, свежими талантами, бескомпромиссными борцами.

Мы живем в интереснейшее, переломное время. Пафос такого состояния общества великолепно выразил Гете. И я заканчиваю выступление его словами:

"Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!"